Аргус Мархабаев представляет

   Аргус Мархабаев

УБИЙСТВО ДЛЯ СЕБЯ

Вот так, посылая в небытие одних во благо других, оставляя за собой много крови, но мало слёз, Айрон Саквел и стал в сорок пять лет весьма и весьма состоятельным человеком. Отныне он мог не бояться, что на старости лет окажется в приюте для бедняков и познает вкус бесплатного супа от Армии Спасения. Мужчина в са́мом расцвете сил, теперь он в любой момент мог выйти из игры и начать всё с чистого листа. Однако за долгие пятнадцать лет жизнь в шкуре одинокого хищника стала для него слишком привычной, слишком хорошо освоенной, если не сказать налаженной, чтобы вот так сразу взять и отойти от дел, тем более что полицейская охота на него до сих пор не была объявлена. Правда, нельзя было сказать и того, что ему сколько‑нибудь нравились опасность и риск, сколько‑нибудь нравилось накачиваться после убийств алкоголем, отчего теперь и в продолжении кровавого бизнеса исчезал всякий смысл, раз он больше не нуждался в деньгах. В общем, для принятия окончательного решения ему требовался некий внешний толчок, побудительное воздействие со стороны, и в один прекрасный сентябрьский вечер он такое воздействие испытал, причём весьма неожиданного свойства.

В тот вечер Саквел лениво прогуливался в деловом центре города, отдыхая от трудов своих малоправедных. Только что закончилось рабочее время, и люди толпами выходили из дверей офисов и контор, садились кто за руль собственных автомобилей, кто в общественный транспорт и отправлялись по домам, мужественно наплевав на то, что их и без того не очень долгая жизнь незаметно укоротилась ещё на один день. Разглядывать людей под философским углом зрения Саквелу помогала пара аперитивов, минуту назад пропущенных в одном из баров, попадавшихся на каждом шагу, и деликатное воздействие мексиканских сигарет «Деликадо», да и сама картина увядающей осенней природы к тому располагала, при всей ничтожности её проявления в черте сугубо урбанистического, щедро утыканного небоскрёбами городского центра. Вдруг цепкие от этой са́мой природы глаза Айрона выхватили из вереницы прохожих лицо, при виде которого он едва не врезался в фонарный столб, на секунду потеряв над собой контроль. То, что он увидел, было невероятно. Его память хранила образы тысяч людей, но это было лицо наиболее известного, наиболее знакомого ему человека. И это было единственное в мире лицо, которое он не ожидал увидеть в толпе — его собственное! Не доставало только двухнедельной щетины и тёмных очков, с которыми, как иногда после очередного убийства, ходил в тот вечер Айрон — так, на всякий случай.

Газеты утверждают, будто для каждого из людей где‑либо на планете обязательно отыщется двойник или человек, в достаточной мере похожий на него, разумеется, если не брать во внимание близнецов и других кровных родственников. Однако Айрон никак не предполагал убедиться в этом на личном примере, не проводя жизнь в путешествиях по странам мира и не будучи цветным, которые всегда казались ему совершенно одинаковыми, особенно обитатели азиатских кварталов. Мужчина был примерно одного с ним возраста, роста и комплекции, скорее чуть старше, чуть выше ростом и чуть полнее, но с лицом точно таким, какое Айрон прежде наблюдал только в зеркалах. В мозгу убийцы будто молния вспыхнула. Он не глядя выбросил сигарету в урну и поспешил вдогонку за мужчиной. Мысль далеко ещё не сформировалась, но одно ему было предельно ясно — он ни за что не должен упустить двойника из виду.

Мужчина сел в 508‑ой автобус и минут через двадцать вышел в районе доходных домов для людей среднего достатка. Не замечая слежки, он направился к ближайшему от остановки зданию и скрылся за входной дверью со старомодным смотровым окошком вместо глазка и с новомодным лазом для домашних животных. Немного погодя в двух окнах второго этажа загорелся свет и замаячила мужская тень. По всему было видно: человек вернулся к себе домой, в свою постоянную обитель. Саквел легко запомнил расположение окон и тоже вошёл внутрь — поговорить с домовладельцем. Тот обитал на первом этаже, в крохотной квартирке из двух комнат. Безоговорочно приняв Саквела за будущего квартиросъёмщика, хозяин с заметным французским акцентом начал жаловаться на дороговизну предстоящего ремонта, вынуждающую его повышать плату за жильё, до того самую приемлемую в данном районе. Айрону не сразу удалось вставить, что он всего‑навсего ищет старого школьного приятеля, и, чтобы не обходить каждую квартиру, хотел бы взглянуть на список жильцов, если это, конечно, не против правил. Отчего же, недовольно пробурчал хозяин, список не засекречен, у него здесь не штаб‑квартира Фронта Освобождения Квебека, и через минуту Айрон уже знал, как зовут интересующего его человека. Решив убедиться, что ошибки нет, назвал двойника и ещё одного жильца с похоже звучащим именем и задумчиво произнёс, словно обращаясь к самому́ себе, уж не сменил ли старый школьный приятель по той или иной причине старой школьной фамилии? Брюзгливый домовладелец явно страдал от недостатка двуногих слушателей, деля квартиру с целой сворой декоративных собачек. За полчаса он выложил Айрону всё, что ему было известно не только об упомянутых, но и о прочих жильцах, и даже то, что он о каждом из них думает, изливая накопившуюся желчь.

Поздним вечером Саквел возвратился к себе в отель с уже окончательно созревшим планом в голове. По привычке заказав в номер обильный ужин, он едва притронулся к еде, взбудораженный произошедшей встречей. Впервые за много лет он и в прямом, и в переносном смысле взглянул на себя со стороны и понял, что дальше так продолжаться не может. Всё, хватит с него видеть в каждом стюарде переодетого детектива, в каждой девочке по вызову распознавать тайного полицейского осведомителя. Нельзя рассчитывать, что леди Фортуна обручена с тобой навеки, она вовсе не леди и в любой момент может озарить своей лучезарной улыбкой и отдел по расследованию убийств. Это просто чудо, что его до сих пор не поджарили на электрическом стуле, не задушили в газовой камере или какой там ещё способ казни практикуется в их штате? Саквел нервно подскочил к трельяжу в углу и почти зажал голову боковыми створками, нос к носу сойдясь с оравой зеркальных Гордонов Бедкиных, как звали двойника. Надо же, радостно забилось в груди, но ведь подобное сходство между совершенно чужими людьми — тоже чудо! Родные матери не смогли бы различить, сто́ит ему побриться. Айрон сосредоточенно пересчитал количество отражений. Их было тринадцать — цельных, не заслонённых друг другом. Он подмигнул им, и они ответили ему тем же.

Итак, план. Он напрашивался сам собой. Стоило ему убрать этого Гордона Бедкина и занять освободившееся место, как у него появлялось наиболее несокрушимое алиби из всех, какие когда‑либо создавали себе преступники. Несомненно, это будет всем алиби алиби, по сравнению с ним и пластическая операция, и операция по смене пола могут показаться явкой с повинной. После такого, можно сказать, обмена телами у полиции точно не будет ни единого шанса, пускай однажды все клиенты Айрона наперегонки побегут каяться в грехах: как доказать вину того, само существование которого недоказуемо? Вот и превратится тогда Айрон Саквел, этот кровавый наёмный убийца, этот жуткий розничный торговец смертью, в легендарную личность, в мифический персонаж, в плод чьего‑то больного воображения. А в то же самое время добропорядочный и законопослушный гражданин Гордон Бедкин придёт к решению покинуть родные края и отправиться на западное побережье, откуда к нему поступило предложение выгодной работы, и не прогадает, довольно скоро став законным обладателем банковского счёта с внушительным количеством цифр, а заодно парой банковских ячееек с золотыми слитками, устойчивыми к девальвации не менее органически, чем к коррозии. Приноровившись к новым условиям, мистер Бедкин купит дом с видом на океан, небольшую прогулочную яхту, обзаведётся семьёй, станет совладельцем какого‑нибудь местного средства массовой информации и заживёт впредь ни в чём не испытывая нужды, в окружении красавицы жены и кучи детей, как о том, оказывается, давно подспудно мечталось ему если не как Гордону Бедкину, то как Айрону Саквелу определённо.

Вдруг будущий Бедкин нахмурился. На какое‑то мгновение ему почудилось, что сходство, которое открывает перед ним столько возможностей, в действительности не такое уж разительное. Всё же двухнедельная щетина — почти борода — заметно искажала его обычные черты. Борясь с искушением немедленно вооружиться бритвой, он решительно оторвался от трёхстворчатого зеркала. Всему своё время, скомандовал он самому́ себе, пока же чем больше различий, тем лучше.

Как и многие другие, должно быть, одинокие и самодостаточные люди, Айрон Саквел обладал флегматическим складом характера. Если дело не требовало спешки, он не спешил, если требовало, он за него не брался. Поэтому только на сбор всесторонней информации о Бедкине у него ушло около месяца — целое «индейское лето», выдавшееся в тот год особенно тёплым и солнечным. Как полагается, убийца завёл на жертву временное досье, куда заносил любую крупицу информации, которую о ней добывал. Правда, в итоге папка всё равно почти не прибавила в весе, настолько уединённый и размеренный образ жизни вёл Бедкин, и это только облегчало Айрону задачу с задуманным перевоплощением. Наверное, более подходящей кандидатуры и пожелать было нельзя. Двойник работал региональным представителем фирмы «Интернейшнл Аквариум» и занимал крохотный офис в деловой части города вдвоём с личной секретаршей, то есть за вычетом секретарши его никто по работе хорошо не знал. А в обычной жизни он был неженат и бездетен, родственников не имел (если только я не довожусь тебе однояйцевым близнецом, мысленно потешался Айрон), равно как и закадычных друзей, и что самое главное — был отменно здоров и кристально чист перед законом, чтобы опасаться идентификации по медицинским картам или отпечаткам пальцев. Своим «шевроле» 1970 года выпуска, парковавшимся на платной автостоянке в квартале от дома, мистер Бедкин пользовался редко, в основном в выходные дни, выезжая на загородную рыбалку — хобби, если подумать, прямо противоположное его профессиональным занятиям, а значит, настоящее, сущностное хобби.

Разумеется, дело никак не могло обойтись без нескольких ознакомительных визитов в офис филиала «Интернейшнл Аквариум». В одно из таких посещений Саквел раздобыл образец почерка Бедкина и в тот же день научился писать его рукой. Кроме того, под видом возможного оптового покупателя он пару раз беседовал с двойником по телефону, чтобы записать его голос на диктофон, и довольно скоро мог говорить весьма похоже: с характерной хрипотцой курильщика сигар, бесстрастным тоном и короткими, односложными фразами. Даже секретарша приняла подделку за оригинал, когда однажды в отсутствие Бедкина он позвонил девушке в офис из кафе напротив и изменённым голосом справился насчёт дневной корреспонденции, а ведь она как никто другой должна была знать особенности речи своего начальника, неважно, живой это разговор или телефонный. Разница же в росте и весе, на которую при первой встрече обратил внимание Саквел, на деле оказалась весьма незначительной, чтобы её мог заметить другой, менее намётанный глаз. И совсем уж не опечалила Айрона четырёхлетняя прибавка в возрасте — не прилагая к тому никаких усилий, он теперь до конца жизни будет выглядеть моложе своих лет, вдобавок имея заметный выигрыш в пенсионных выплатах. Пожалуй, региональному руководителю «Интернейшнл Аквариум» здорово не повезло, что они не родились девочками. А когда выяснилось, что у них с ним ещё и одинаковая группа крови, пускай и самая распространённая, в голову наёмного убийцы сама по себе пришла, просто не могла не прийти кощунственная мысль: воистину, столь удобного в копировании двойника ему посылает само провидение! И тогда он смело перевёл свои сбережения на имя Бедкина в противоположный конец страны, вежливо дал знать посредникам о завершении между ними многолетнего и взаимовыгодного сотрудничества, безо всякого сожаления расстался с кучей личных вещей в пользу Армии Спасения, и на этом предварительный этап работы наконец‑то подошёл к концу. Теперь можно было приступать непосредственно к убийству — последнему в карьере Айрона, но первому, которое он совершит исключительно ради самого́ себя.

Здесь осложнений также не предвиделось. Он не родственник, претендующий на законное наследство, поэтому нет необходимости в инсценировке самоубийства, автомобильной аварии, нападения маньяка и прочих излишествах. Достаточно банального пистолетного выстрела где‑нибудь в укромном месте, и желательно в лицо, чтобы при опубликовании посмертных снимков в разделах уголовной хроники сходство новоиспечённого Гордона Бедкина с трупом не бросалось в глаза новоиспечённым же «старым знакомым», вызывая у тех ненужные вопросы. Впрочем, если нападение произойдёт на рыбалке, то самым естественным будет утопить мертвеца в реке, и тогда время, вода и рыбы решительно преградят путь снимкам в прессу и на телевидение, если вообще не лишат убийство криминального статуса, оставив его без малейших следов человеческих останков. Рыбы, которые, как видно, составляют особый пункт в меню мистера Бедкина, наверняка с неменьшим удовольствием включат его в свой рацион. Но каким бы простым не выглядело предстоящее убийство, Айрон с усердием новичка проследил места, где чаще всего любил рыбачить двойник, и везде провёл тщательную рекогносцировку. Чтобы ради нескольких выездов за город не рисковать с угоном автомобиля, он стал брать напрокат в одном из байкерских клубов итальянский мотороллер, договорившись в скором времени выкупить его насовсем. Конечно, машина была бы предпочтительней, но к ней необходимы водительские права, а их он как пятнадцать лет назад в панике разорвал в клочья, так больше никогда и не восстанавливал — чтобы не числиться лишний раз у государства в базе данных. Должно быть, за полтора десятилетия пребывания в шкуре профессионального убийцы организм Айрона научился вырабатывать особый вид гормонов — гормон осторожности, и вырабатывать его огромными порциями.

Напоследок, поблагодарив гостиничный персонал за приятное обслуживание и раздав щедрые чаевые, Айрон Саквел переехал из своего четырёхзвёздочного отеля в другой, классом откровенно ниже, но зато расположенный бок о бок с автостоянкой, где парковалась машина Бедкина. Сюда он прибыл на выкупленном по пути мотороллере и поселился в номере подешевле, выходившем окнами на отравленную выхлопными газами территорию автостоянки. Услуг носильщика, больше выглядевшего гостиничным воришкой, ему не потребовалось: единственным багажом Айрона была синяя спортивная сумка, на дне которой лежали десятизарядная «Беретта 9000» с глушителем, до сих пор не запятнанная кровью, и пуленепробиваемый жилет двусторонней защиты, напротив, многократно служивший по назначению, спасая владельца от травм в подстраиваемых им автокатастрофах. Да, странным он всё‑таки был убийцей, раз основным его оружием являлся не пистолет с глушителем, но пуленепробиваемый жилет. Однако сейчас они не случайно лежали вместе, завёрнутые в непромокаемую куртку с капюшоном. Уже во время первой вылазки на реку Айрон пришёл к выводу, что на прощание он мог бы обоим предметам найти применение, причём не просто так, разнообразия ради, а руководствуясь чисто практическими соображениями: надуманность поступков и действий прежде всего указывает на их непродуманность, как не преминули бы заметить эти не упускающие случая поиграть словами газетчики и телевизионщики.

В ожидании уикенда, предопределённого свыше для последней рыбалки Бедкина, Саквел часами валялся на продавленной гостиничной кровати, прилежно штудируя рекламные каталоги «Интернейшнл Аквариум» и яростно скребя в бороде, которая совершенно его доконала…

Спустя восемь месяцев идеально побритый Айрон Саквел сидел на террасе фешенебельного коттеджа на берегу Тихого океана, потягивал из бокала коньяк «Реми Мартин», закусывал тропическими плодами и из‑под тяжелеющих век смотрел на волны прилива, хаотически набегавшие поодаль на белый песчаный пляж, вторгаясь в его частные владения. Ярко светило послеполуденное солнце, как резаные кричали чайки, словно из кондиционера дул тихий и ровный бриз, напоенный непередаваемым ароматом бескрайних водных просторов. Голубой небосвод, смотревшийся бледным журнальным оттиском синего океана, был чист, лишь на западной его оконечности белели барашки облаков, безропотным панурговым стадом погружаясь за линию горизонта.

Из сладкой полудрёмы, навеваемой пейзажем перед глазами и натюрмортом в желудке, хозяина коттеджа вырвал лязг бесцеремонно распахнувшейся за спиной стеклянной двери и вечно взволнованный, вечно чем‑то обеспокоенный голос приходящей домработницы:

— Ради бога простите, мистер Бедкин, но вас тут срочно желают видеть, слышите?

Саквел тяжко застонал, опустил бокал на скатерть, провёл рукой по лицу и через силу повернулся на пластиковом портшезе. Словно в немом кино к нему бесшумной и скорой походкой приближались трое незнакомых мужчин, стук их одинаковых туфель полностью гас на ковровом покрытии террасы. Не давая опомниться, двое рывком поставили его на ноги, заломили руки за спину, защёлкнули на запястьях стальные наручники, третий сунул под нос удостоверение агента ФБР и больно заорал в самое ухо:

— Что́, не совсем подходящий денёк для ареста, ублюдок? Или это правда, что у типов вроде тебя гора с плеч, когда за ними приходят? Ну так слушай же, фрейдистская свинья, ты имеешь право заткнуть пасть по первому моему требованию, имеешь право на адвокатишку без единого выигранного процесса и всё, что ты с этой минуты может по глупости ляпнуть, непременно обратится на суде против твоей уголовной задницы, всё что угодно, даже слова десяти заповедей, понял, выродок? А ну в дом его, ребята, да смотрите, чтобы он и вас не пришил по дороге!

Целая пинта крови бросилась в голову мнимого Гордона Бедкина, изгоняя хмель, цветастая гавайская рубашка вмиг прилипла к телу, а зубы заскрежетали, сдерживая стон невероятной, безграничной досады.

— Эй… какого чёрта… в чём меня обвиняют? — мгновенно всплыла в памяти манера настоящего Бедкина говорить короткими, хриплыми фразами, и Айрон начал вырываться, упираться ногами в пол, выигрывая секунды и лихорадочно пытаясь сообразить, где он мог проколоться.

— Он ещё спрашивает! — пуще прежнего заревел фэбээровец, но теперь в опасной близости от барабанных перепонок домработницы, застывшей, как некогда миссис Лот, на пути процессии. — Уж не в нарушении правил рыбной ловли или жестоком обращении с аквариумной живностью, мать твою! Как видишь, Бедкин, мы знаем о тебе всё, поэтому не надо ломать дешёвых комедий, о'кей?

— Но я не понимаю… действительно не понимаю! — упрямо продолжал хрипеть Айрон голосом двойника и вдруг осёкся, онемел, задохнулся, поражённый услышанным.

Матерь божья, о чём это они? Не хотят ли они сказать, что арестовывают его как… как Гордона Бедкина и… и за тяжкое, федеральное преступление? Но ведь это дикая, вопиющая путаница! C какой стати он, Гордон Бедкин, должен отвечать за грехи какого‑то там Айрона Саквела, когда они совершенно разные люди? Он — Гордон Бедкин и ни с каким Айроном Саквелом не имеет ничего общего! Мало ли на кого бывает похож человек! Плохо соображая, он уже раскрывал рот, чтобы обратить весь этот мысленный бред в словесный, но тут его черепную коробку пронзила другая, воистину ошеломляющая, убийственная догадка, которая взорвалась там почище экспансивной пули «дум‑дум», и он мешком повис на руках сопровождающих, заставив их не сговариваясь остановить движение.

О нет, беззвучно зашевелились его губы, прокушенные в кровь, ошибка не в этом, ошибка в том, что как раз Айрон Саквел не должен бы отвечать за грехи Гордона Бедкина. Проклятый двойник… значит, они были похожи не только внешне… значит, провидение перестаралось… проклятое божеское провидение… или это с са́мого начала был выстрел, бьющий наповал сразу двух идиотов с заячьими мозгами?!

Внезапная перемена в арестованном не укрылась от внимания старшего полисмена. Удивлённо присвистнув, он спросил:

— Чёрт возьми, приятель, неужели у тебя настолько плохо с головой, что ты не только делал то, что делал, но ещё и напрочь позабыл об этом? Неделю назад ремонтные рабочие чуть в штаны не наложили, когда меняли ванну на твоей прежней квартире, помнишь хоть, из какого штата ты сюда припёрся? Между прочим, после тебя хозяин так никому и не успел её сдать, эту пропахшую псиной меблирашку. И знаете, мэм, что́ именно ремонтные рабочие там нашли? Банку с засоленными человеческими ушами, вот что! Все отпечатки пальцев стёрли, придурки, открывая в приступе золотой лихорадки. Чёрт возьми, Бедкин, но отчего только левые уши, чем тебе правые‑то не угодили? Какая разница, левые уши в лапше или правые? Силы небесные, я уже начинаю думать, может быть, форель на них лучше клюёт?